В 1991 году, будучи пятнадцатилетним школьником из Барнаула, я увидел очень странный сон, который до сих пор помнится отчетливо.
Каждое лето я уезжал к бабушке и дедушке в горную часть Алтайского края и знал окрестные хребты, как свои пять пальцев. Но в сне я сидел на незнакомой мне горе и смотрел, как по небу ползут тучи — пейзаж был похож на родные места, но отличался тонкими деталями.
Вдруг по склону ко мне идет мой друг Орой, алтаец по национальности, но он выглядит необычно: на нем белый халат и защитная шляпа-маска пчеловода. Видение производило одновременно и тревожное, и загадочное впечатление — яркая деталь на фоне общей нечеткости сна.
Сон приснился мне весной, пока я был в городе, но оставил ясное ощущение, будто это предупреждение или знак. С тех пор образ Ороя в пчеловодческой экипировке время от времени всплывает в памяти, не давая окончательно понять, что именно он хотел сообщить.
Такие сны, где знакомые люди появляются в неожиданном амплуа и в непривычной обстановке, часто остаются с нами надолго — особенно если связаны с местами детства и запахами горного воздуха, которые невозможно перепутать с чем‑то другим.