Джон Ди — один из самых противоречивых и загадочных людей позднего Средневековья: ученый, советник королевы и одновременно практик оккультизма. Его жизнь смешивала навигацию и математику, перевод Евклида и поиски тайного языка, а фигурой Ди восхищались и использовали в литературе вплоть до наших дней.
Ди служил доверенным лицом Елизаветы I и считался придворным астрологом. В XVI веке у него была одна из крупнейших частных библиотек в Британии, он занимался картографией, астрономией и даже выполнял секретные поручения для короны — свои донесения он подписывал загадочной пометкой «007».
Но именно мистическая сторона жизни сделала Ди легендой. В 1580–1590‑е годы он увлекся общением с ангелами через медиумов, прежде всего с Эдвардом Келли. С помощью кристалла и особых ритуалов Ди утверждал, что получает послания на новом, «энохианском» языке — систему знаков и сложных таблиц, которую позднее именовали энохианской магией.
Учёный и маг в одном лице
Для современников Ди был одновременно ученым и колдуном. Он переводил труды Евклида, работал над картами и вычислениями, но параллельно записывал странные «ангельские» диалоги и разрабатывал сложные схемы для вызова духов. Это сочетание практической науки и мистики привлекало к нему и восхищение, и подозрения.
Литература быстро подхватила образ Ди как архетипа ученого-волшебника. Считают, что он послужил прототипом Проспера в «Буре» и фигурировал в работах драматургов и романистов вплоть до современности. Его жизнь дала материал для романов, пьес и исследований, где на стыке факта и легенды рождаются самые яркие образы.
Наследие и тайны
Дело Ди не ограничилось его эпохой: энохианские записи, таблицы и описания ритуалов сохраняются в архивах и до сих пор вызывают споры учёных и исследователей оккультизма. Кто-то видит в них свидетельства мистического поиска, кто-то — психологический феномен, отражающий интерес эпохи к границам знаний.
В любом случае Джон Ди остается фигурой, которая подталкивает к новым вопросам: как совмещались у него научный метод и вера в сверхъестественное, и какую роль играли его ангельские «переписки» в истории европейской мысли.